ЕСЛИ ПРОСТРАНСТВО «МОЛЧИТ», ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ОНО НЕ ОТВЕЧАЕТ: «СОЦИАЛЬНОЕ ПОРТРЕТИРОВАНИЕ» ГОРОДА

В градостроительстве обычно «город», «территория», «район» — это набор данных, иногда в виде моделей, чаще – схем. Они почти всегда социально обезличены, это — прямое следствие необходимой универсализации, иначе многоплановое и многокомпонентное планирование не осуществимо. Но такое «социальное молчание» градостроительного объекта, одновременно, и одно из самых уязвимых мест современной науки о градостроительстве. Поговорим о реальных попытках преодолеть информационный вакуум и нарисовать «социальный портрет» городского пространства.

«Города в XXI веке будут такими, какими будут их жители»: эта небольшая статья академика В.В. Владимирова одной из первых сопоставила две таких близких, но так мало реально пересекаемых наукой о градостроительстве, системы: города и их жители. Много говорится о демографии и демографических прогнозах, есть схемы с распределением мест проживания или организации досуга жителей, но глубина сложности взаимодействиях двух этих сущностей, конечно, еще ждет своего осмысления.

Мы мало знаем о городах и местах, для которых проектируем. Мы полны иллюзий, что знаем «как там все должно быть», но мы почти даже и не пытаемся понять, а как там все есть. Что там есть? Кто там есть? Чем северный район отличается в том же самом городе южного? Как жители одного города отличаются от жителей другого города? Как отличия жителей влияют на их восприятие городской среды? В реальной проектной практике почти нет алгоритмов для выявления этих субъективных тонкостей.

На сегодняшний день, что у нас есть из классического «арсенала» градостроителя?

  • «Гуманитарные» наработки российских градоведов, например, Н.П. Анциферова (см. ссылку). Непосредственно жители города в его работах крайне редко упоминаются, но субъективные ощущения и размышления автора, напрямую сопоставленные с пространством конкретного города все равно дают почти полную картину «социального портрета» города. В этом смысле, и статьи Белинского, и тексты Достоевского косвенно – градоведческие. Сегодня в России работы в этом стиле именуются «урбанологическими», а «урбанология» постепенно претендует на статус отдельной науки.
  • Малоупоминаемые сегодня советские традиции совместных исследований «проблем расселения <освещавшихся через анализ социально-демографической ситуации — прим. автора блога > и путей совершенствования застройки городов». О методической базе такого подхода ГРАДОТОМИИ ничего не известно, но имеется ряд сборников конференций (рис. 2), преимущественно республиканских, которые хорошо иллюстрируют принцип совместности между социологией и градостроительством, хотя бы на уровне науки.
  • Кевин Линч и все исследования, которые ввели в оборот «ментальные карты» и вообще начали учет субъективно-личностных характеристик восприятия искусственной среды обитания. Позже, в этом направлении появилась отдельная дисциплина «средовая психология».
  • Также можно объединить широкий круг американских исследователей от Вильяма Холи Уайта (с его «The Social Life of Small Urban Spaces» еще в 1980х) до сформировавшейся сегодня в виде самостоятельного направления дисциплины «Placemaking» (см. ссылку). Именно «Placemaking» и можно было бы попробовать перевести как «градоустройство» (дословно с англ. «placemaking» — «местоустройство»), если бы термин «градоустройство» так широко не применялся уже по самым разным другим поводам. Так что оставляем «Placemaking» пока без перевода.
Рисунок 1 – Знаменитая диаграмма для оценки социальной эффективности общественного пространства (авторский перевод, ссылка на первоисточник)
« из 13 »

Рисунок 2 – Фрагменты сборника тезисов докладов «Проблемы расселения и пути совершенствования застройки городов республики» (Ташкент, 1979 г.). В последовательности докладов и их общей логике просматривается понятная логика изложения «от социального портрета жителя – через понимание специфики его жизнедеятельности – к поиску градостроительных решений». После 1980х гг. таких работ почти не встречается.

То есть у нас есть: описательные модели урбанологов, ментальные карты и семантический анализ от психологов, методики для проведения интервьюирования жителей от специалистов по дизайну городской среды. Эти приемы в основном используются для оценки сложившейся среды (в подавляющем большинстве – с акцентом на ее недостатки) и последующего выбора проектных решений из привычного перечня. Связь между состоянием среды и характером ее функционирования, которая , видимо, должна быть выстроена с учетом особенностей ее использования и осмысления жителями, не выявляется. Процессы отторжения или притяжения среды остаются за пределами проектной работы.

При этом в практике социологов присутствует пестрый массив исследований на тему «социальный портрет жителя конкретного рода» (например, здесь или здесь). Имеются и более сложные, интригующие социологические исследования (например, связанные с понятием «гетеротопии»). Но эти исследования проводятся социологами и в интересах социологии. «Социальное портретирование» в реальной проектной градостроительной практике используется на уровне входных данных для проектирования. Специфика же социальных и пространственных особенностей в универсальном производстве градостроительного знания никак не учитывается.

Какими являются городские пространства с учетом проживающих в них жителей? Каков портрет городского района? Востребованы социальные портреты жителей конкретных территорий, социальные портреты участников городских коммуникаций на проектируемых городских маршрутах, очень нужен подробный анализ социальных конструктов, при помощи которых мы описываем застройку наших городов.

Рисунок 3 – Опубликованные в 1996 г. работы Ю.Г. Вешнинского (здесь представлены по материалам Ю.Г. Вешнинского и с его согласия)

И здесь на первый план выходят «гибридные» трансдисциплинарные стратегии, которые бы на уровне постановки задачи и в процессе ее решения совместили бы социологическую науку и градостроительную. Удачные примеры таких исследований есть. Во-первых, конечно, это аксиологическая топология и ее основатель Ю. Г. Вешнинский. Работ у Юрия Григорьевича много, все не процитируешь, но как минимум упомянем «Аксиологию постсоветского культурного пространства на рубеже тысячелетий» (диссертация на соискание уч. степени кандидата культурологии), где подробно исследованы предпосылки формирования социально-психологических границ отдельных районов города (на примере Москвы). И цикл работ, которые условно могли бы быть названы «Москва в Москве» (посвященные изучению различных аспектов восприятия городских районов и достопримечательностей, см. рис. 3-4).

« из 20 »

Рисунок 4 – Статья Ю.Г. Вешнинского «Москва в Москве» (здесь представлена по материалам Ю.Г. Вешнинского и с его согласия)

Во-вторых, все чаще появляются стыковые социально-поведенческие и градостроительно-средовые исследования. Например, добротная подробная статья «Современные городские трущобы: социальный портрет и образ жизни обитателя (на материале г. Калуга)»: социальный портрет «жителя трущобы» дополнен авторским подробным изучением процесса формирования феномена «трущоба», в том числе и в сознании жителя такого района; приводится авторская классификация трущобных территорий. Автор смело пытается совместить два поля: «социальное» и «пространственное». И получается интересно. К этой же — условно выделенной группе — может быть отнесена и работа А.О. Богатиковой о практике установления «границ» (поведенческих, но с переходом в непосредственную жилую среду) в повседневном пространстве российского города.

Наконец, прекрасным примером некоторого расцвета научной практики преодоления «социального молчания» градостроительного объекта являются работы в области когнитивной урбанистики А.В. Крашенинникова, который фактически и является ее основателем. Статьи Алексея Валентиновича увязывают сложные когнитивные модели и пространственные ситуации современного города «…социально-пространственный комплекс макро-уровня городской среды, имеющий событийную окраску и территориальную принадлежность, например: центр города, район станции метро, соседний квартал, парк культуры», что позволяет сопоставить явления казалось бы совершенно различной природы. Эта «разность» в эпоху междисциплинарности почти непреодолимая, сегодня в ходе трансдисциплинарных стратегий прекрасно реализуется, значит у «социального молчания» городских пространств есть еще шанс быть правильно истолкованным и осмысленным…

Нельзя не вспомнить, что уже в советское время #советскоеградостроительство проводились многочисленные и, среди прочих, довольно интересные исследования в области #социальноепортретирование городских территорий. Например:

  1. Диссертация «Образы городской среды в массовом сознании и в искусстве» (Г.З. Каганов, 1999, Москва). Работа несомненного классика российского градоведения выполнена в статусе «диссертации на соискание степени доктора искусствоведения», поэтому имеет несколько менее градостроительный уклон, чем хотелось бы. «Образ городской среды» исследован совместно с базовыми культурными архетипами: «при всей своей структурной противоположности, «обывательский» и художественный образы среды могут «работать» только вместе, и только вместе способны создать истинный «стереоскопический» образ городской среды, характерный для каждой конкретной стадии развития городской культуры».
  2. Диссертация «Социальное развитие микрорайона большого города» (Р.Г. Багирян, 1984, Москва). Несмотря на очевидный идеологический уклон диссертации, не так то у нас и много до сих пор работ, которые (хотя бы на уровне анонсирования) заявляют, что «…новизна …исследования заключается в целостном рассмотрении предметно-структурных параметров микрорайона как специфического объекта социологического анализа в их единстве с функциональным назначением; в создании на основе проведенного исследования социального портрета микрорайона; в формулировке системы критериев, на основе которых выделены два типа микрорайонов, характерные для большого города; в сравнительном анализе характера, особенностей и перспектив социального развития микрорайонов двух типов; в выявлении социальных параметров жизнедеятельности микрорайона, отвечающих требованиям превращения Москвы в «образцовый город». Тут тебе и посыл «образцового города», и «система критериев», и «социальные параметры жизнедеятельности микрорайона».

Добавить комментарий